Выступление Алексея Миллера на конференции «Европа и Евразия: на пути к новой модели энергобезопасности»
Конференция «Европа и Евразия: на пути к новой модели энергобезопасности» (организована Международным дискуссионным клубом «Валдай»), Берлин, Германия
Европа и Евразия: на пути к новой модели энергетической безопасности. Срез газового рынка. Некоторые могут сказать в духе риторики, которая иногда звучит в последнее время на газовом рынке, что мы не на пути, а на марше. Мы все-таки будем говорить «на пути» с пониманием того, что путь — это вектор движения, а для «Газпрома», конечно же, это вектор движения от европейской стратегии к евразийской стратегии работы на рынке, и с пониманием того, что начал формироваться новый газовый мега-рынок — евразийский.
Начал формироваться новый газовый мега-рынок — евразийский.
На самом деле, тому есть уже абсолютно объективные предпосылки. Во-первых, «Газпром» приступил к созданию газотранспортных мощностей в Сибири, которые не только обеспечат подачу российского газа на экспорт в Китай, но и соединят газотранспортную систему Востока и Запада. Также очень важный момент, что у этих двух рынков сегодня образуется одна мощная масштабная ресурсная база — это ресурсная база Западной Сибири. А также для «Газпрома» немаловажно, что евразийскую стратегию компания, по-видимому, будет реализовывать с участием новых стратегических партнеров на новом мега-рынке.
Конечно же, это самым непосредственным образом повлияет на нашу европейскую стратегию. Надо понимать, что евразийская стратегия не появится молниеносно, она произрастает из нашей работы, она произрастает из нашего бизнеса. Нельзя сказать, что кто-то сел, взял ручку или подошел к компьютеру и написал или напечатал какую-то новую стратегию, по которой будет вестись дальнейшая работа, будет вестись целеполагание. Нет, совершенно нет, мы прекрасно понимаем, что мы отталкиваемся от реалий рынка, мы отталкиваемся от тех факторов, которые мы видим на рынке, мы отталкиваемся от тех рисков, которые мы видим на рынке.
Для «Газпрома» немаловажно, что евразийскую стратегию компания, по-видимому, будет реализовывать с участием новых стратегических партнеров на новом мега-рынке.
Но я знаю, что в ходе дискуссий, которые сегодня уже были, речь шла о тенденциях ценообразования на европейском рынке. Традиционно дискуссия ведется между тем, сохранится ли роль нефти и нефтепродуктов в ценообразовании на газ, какая будет роль спотовых рынков, будет ли она увеличиваться, будет ли она уменьшаться. Но, без сомнения, надо понимать, что в самой ближайшей перспективе фактором ценообразования на европейском рынке станет азиатский рынок как таковой. Это объективная реальность, это надо понимать.
Что касается модели энергобезопасности, здесь можно сказать, что изменения уже произошли и изменения произошли достаточно серьезные. В течение последних 10 лет реализовывалась, воплощалась в жизнь модель энергобезопасности, которая была построена на взаимопроникновении и взаимозависимости с элементами диверсификации. Самой яркой иллюстрацией этой модели взаимопроникновения является построение цепочки производителем и покупателем — от геологоразведки и добычи через транспорт, хранение, распределение до конечного потребителя. Есть очень яркие успешные примеры, например, сотрудничество с нашими немецкими партнерами — нашими партнерами, с которыми нас связывает стратегическое сотрудничество уже в течение многих десятилетий. Это абсолютно успешный проект, проект, который обеспечивает участие компаний-производителей и потребителей в каждом звене этой цепочки.
В последнее время эта модель, к сожалению, уходит в прошлое, и на смену ей приходит модель чистой диверсификации. И со стороны покупателей, и со стороны производителей звучат слова о диверсификации рынков, о диверсификации ресурсной базы, поставщиков, диверсификации транспортных маршрутов, диверсификации конечных продуктов производства, диверсификации конечных продуктов потребления. Хорошо это или плохо, жизнь покажет, но, без сомнения, мы можем сказать, что мы видим очень серьезные риски, которые заложены в эту модель. Должен сразу отметить, что если говорить о проекте Европейского энергетического союза, то вообще этот проект в качестве своего краеугольного камня имеет эту модель энергетической безопасности, построенную на диверсификации.
Что касается модели энергобезопасности, здесь можно сказать, что изменения уже произошли и изменения произошли достаточно серьезные.
Надо сказать, что «Газпром» готов работать и по такой модели на европейском рынке с Европейской комиссией. Мы будем работать с теми моделями, мы будем работать по тем правилам, которые будут действовать на европейском рынке. Тем более, если говорить о проекте Европейского энергетического союза, мы считаем, что там очень много интересных идей, много интересных положений. Я думаю, что цели и задачи, которые там провозглашены, — это наши общие цели.
Давайте, например, коснемся вопроса справедливости цен. Справедливые цены на газ, несправедливые цены на газ — серьезный вопрос. В частности, «Газпром» обвиняют в том, что цены на газ для потребителей в разных странах разные. Это объективная ситуация. Но звучат ведь обвинения в отношении того, что «Газпром» устанавливает цены для одних потребителей чрезвычайно низкие, а для других потребителей — чрезвычайно высокие. И таким образом надо думать и двигаться в направлении равной цены. Но, если мы с вами хорошо знаем европейский газовый рынок, мы знаем, что он фрагментарный. И то, что касается цен на газ в каждой отдельной стране, то эти цены предопределены, в частности, энергетическим балансом каждой конкретной страны, той ролью, которую газ играет в этом энергетическом балансе. И пониманием того, что эти цены также связаны с тем, какой вклад компании этой страны внесли в создание этой цепочки безопасности предыдущей модели энергобезопасности, которая осуществлялась в течение последних 10 лет. Яркий пример тому — Германия. Самые низкие цены у нас по долгосрочным контрактам по поставке газа — для немецких потребителей. Случайно это или нет? Нет, не случайно. Мы знаем, какую важную роль газ играет на немецком рынке. Мы всегда шли в нашей работе по ценообразованию на немецком рынке от рынка, от немецкого рынка. С пониманием того, какую роль газ играет в немецкой промышленности, в немецкой экономике.
Возникает вопрос: почему нас упрекают в том, что цены для других стран Европейского союза выше, чем цены для Германии? Если кто-то предлагает сделать эти цены равными, давайте посмотрим, можно ли это сделать и нужно ли это делать. Если мы говорим, что эти цены разные, давайте посмотрим, как эти цены формировались, почему мы выходили на такой уровень, почему для компаний тех или иных стран цены более низкие, а для других компаний — более высокие? Если предположить, что Европейская комиссия пойдет по пути того, что цена должна быть одинаковая, то, как вы понимаете, одинаковая цена — это не самая низкая цена, по которой мы поставляем газ в страны ЕС, а, наверное, цена отсечения будет самая высокая.
Самые низкие цены у нас по долгосрочным контрактам по поставке газа — для немецких потребителей. Случайно это или нет? Нет, не случайно.
Что касается прозрачности энергетических рынков: звучат упреки в отношении того, что энергетические рынки недостаточно прозрачны. Давайте посмотрим вместе в рамках проекта Единого энергетического союза. Давайте посмотрим прозрачность цен на газ, в частности. Давайте посмотрим прозрачность цен на электроэнергию. В этом зале все хорошо знают, что цена «Газпрома», по которой мы поставляем газ на рынки стран ЕС, составляет в цене конечного потребителя всего-навсего 45–50%. Где-то до 30% — это налоги и сборы, а все остальное — это маржа компаний, которые работают непосредственно на внутреннем рынке данной страны. Потребитель тогда должен знать, как формируется конечная цена и то, что цена газа из России, цена газа «Газпрома» — ниже половины конечной цены у конечного потребителя. А все остальное — это не наша составляющая, не «газпромовская» составляющая. Потребитель должен знать, какие субсидии предоставляются для возобновляемых источников энергии. Потребитель должен знать, какой фактор является определяющим в повышении цен на электроэнергию. Этот фактор, как вы знаете, это не фактор цен на газ. Тогда нужна открытая, абсолютно ясная для всех дискуссия, в том числе и для участников рынка. Потому что зачастую приходится на таких популистских заявлениях иметь вопросы от людей, которые работают в отрасли других стран, которые плохо знают, как формируется цена на газ для Германии.
Давайте расскажем, как формируется цена на газ для Германии. Готова ли Германия к тому, чтобы цена на газ у нее была не та, которая сейчас есть и которая сформирована на основании модели энергетической безопасности, построенной на модели взаимопроникновения и взаимозависимости, а на другой модели. Подчеркиваю, это должен быть абсолютно открытый честный разговор, а не игра в одни ворота. Сегодня получается так, что при отходе от старой модели энергетической безопасности к новой произошел дисбаланс между рисками, которые всегда распределялись между поставщиком и потребителем. Сегодня мы видим, что целенаправленно, в одностороннем порядке все риски переносятся на поставщика. Это ценовые риски, это риски спроса, это регуляторные риски, это транзитные риски. Но самое главное, на чем я хочу сейчас остановиться, это риски создания мощностей в добыче и риски создания мощностей в транспорте.
Все мы хорошо знаем, что «Газпром» как поставщик в текущий период времени испытывает определенные сложности с выставлением штрафов «бери или плати» («take or pay»). Аргументация самая разная, но в конечном итоге понятно, что экономический базис этой аргументации заключается в тяжелом зачастую экономическом положении. Но надо понимать, что штрафы «бери или плати» — это вообще-то плата за мощности. Вот мы идем навстречу, не взимаем штрафы «бери или плати», переносим, соответственно, на будущие периоды отбор, и так далее, и так далее.
Сегодня мы видим, что целенаправленно, в одностороннем порядке все риски переносятся на поставщика.
Но, уважаемые коллеги, «Газпром» создал мощности по добыче, по транспорту, при этом в объемах даже бόльших, чем «бери или плати». Он создал в объемах, которые обеспечивают годовые контрактные количества для поставки газа в Европу нашим потребителям. Возникает вопрос: кто вообще за это платит? Ответ: за это платит «Газпром», потому что мы несем постоянные затраты на содержание этих мощностей. Объемы этих мощностей на сегодняшний день колоссальны. Добычные возможности «Газпрома» сегодня составляют 617 млрд куб. м газа. Объем добычи компании в 2014 году составил всего 444 млрд куб. м. Что это значит? Это значит, что мы вот так вот, в один щелчок, можем просто-напросто удвоить объемы экспорта российского — «газпромовского» — газа в Европу.
Что это для нас? Для нас, конечно же, это, извините, риск. Такого спроса, и, самое главное, заявления о том, что Европа будет опираться на российский газ, мы не слышали. Но тогда абсолютно резонно у нас возникают планы и идеи в отношении того, что абсолютно без рисков для себя мы избыточные мощности можем, по-видимому, использовать для того, чтобы поставлять газ на другие рынки, в частности, на азиатский рынок. Или тогда Европейский союз, Европейская комиссия должны сказать о том, что «нам эти мощности нужны, мы на эти мощности рассчитываем». Что эти мощности, созданные «Газпромом» в рамках долгосрочных контрактов, — это мощности, которые рынком будут востребованы. Но сегодня таких гарантий никто не дает, и мы полностью несем на себе риски и создания новых газотранспортных и добычных мощностей, и риски по тем мощностям, которые уже созданы. Вы знаете, что мы на Ямале создали новый центр газодобычи. Это новый центр газодобычи, который сейчас приходит на смену нашему традиционному центру газодобычи в Надым-Пур-Тазовском регионе. Объем добычи там составит более 300 млрд куб. м газа в год. Мы создали новые газотранспортные мощности: газопроводы «Бованенково — Ухта», «Ухта — Грязовец», «Ухта — Торжок». То, что касается газопровода «Бованенково — Ухта», — это вообще самый современный магистральный сухопутный газопровод в мире. Но все эти мощности были в текущий период времени созданы под европейский рынок. Европа должна дать четкий ясный ответ: нужны эти добычные мощности, нужна эта ресурсная база? Или ей эта ресурсная база не нужна? Отход от модели взаимопроникновения и взаимозависимости, на самом деле, усугубил и усугубляет транзитные риски.
Добычные возможности «Газпрома» сегодня составляют 617 млрд куб. м газа. Объем добычи компании в 2014 году составил всего 444 млрд куб. м. Что это значит? Это значит, что мы вот так вот, в один щелчок, можем просто-напросто удвоить объемы экспорта российского — «газпромовского» — газа в Европу.
Все мы хорошо знаем успешный проект «Северный поток». Сегодня никто не скажет, особенно в Германии, что этот проект не выгодный. Что это проект, который не служит на благо интересов поставщика и потребителей. Но надо понимать, что отход от модели взаимопроникновения привел к тому, что нам пришлось отказаться от проекта «Южный поток», который на самом деле строился точно по такой же модели вместе с нашими традиционными европейскими, в том числе немецкими, партнерами по модели работы по этой цепочке — от геологоразведки и добычи до конечного потребителя. Модель «Турецкого потока», которая на сегодняшний день реализуется — этот проект реализуется — построена уже по другим принципам. Это уже не модель взаимозависимости, это модель чистой диверсификации, модель диверсификации транспортных маршрутов. И то, что касается транзитных рисков, — вы знаете, они не уменьшаются, они возрастают с учетом отхода от модели взаимопроникновения, ухода от модели взаимозависимости.
Газотранспортная система Украины — слабое звено, самое слабое звено, которое есть на сегодняшний день в наших с вами взаимоотношениях. Газотранспортная система Украины таит в себе на самом деле невероятно высокий конфронтационный потенциал. Но надо понимать, что те 90% транзита российского газа через территорию Украины в Европу — это вообще-то был подарок Советского Союза Украине, который Украина получила в начале девяностых годов. Но когда подарок начинают использовать как инструмент манипуляции, так долго продолжаться не может.
Во-первых, я хочу сказать, что обвинения в отношении того, что вдруг ни с того ни с сего Украину стали обходить, стали снимать транзитные объемы — чуть ли это не произошло прямо сегодня. Совершенно нет. Проект «Турецкий поток» не является первым. Самым первым проектом обхода Украины был проект «Ямал — Европа» вместе с нашими польскими партнерами. Именно «Ямал — Европа» — это первый проект по обходу Украины. Вторым проектом был «Голубой поток» на Турцию вместе с нашими итальянскими партнерами. И в этой связи «Турецкий поток» с точки зрения обхода Украины как транзитной страны вообще не является чем-то новым.
Газотранспортная система Украины — слабое звено, самое слабое звено, которое есть на сегодняшний день в наших с вами взаимоотношениях.
Точно так же как в отношении того, что был отменен проект «Южный поток» — в этом тоже нет ничего нового, потому что если мы посмотрим совсем недавнюю историю — был отменен проект «Ямал — Европа — 2». Нам его не дали реализовать. Это было в начале нулевых годов. Ну, хорошо, «Ямал — Европа — 2» не дали реализовать — был построен замечательный, абсолютно успешный проект «Северный поток». Сегодня звучат голоса о том, что давайте, может быть, вернемся к проекту «Южный поток». В этом тоже нет ничего нового, потому что когда строился «Северный поток», точно так же звучали голоса о том, что давайте вернемся к проекту «Ямал — Европа — 2» и не будем строить «Северный поток».
Но вывод всегда только один: в необходимых объемах, в нужные сроки мощности газотранспортные создаются. И наш подход в отношении «Турецкого потока» на самом деле предельно простой и понятный: мы приняли решение строительства магистрального газопровода по дну Черного моря в направлении Турции и создания газотранспортных мощностей до границы Турции и Греции. До границы Европейского союза. И эти мощности будут созданы. Все риски, которые есть, и это в частности риски временные по созданию новых газотранспортных мощностей от границы Турции и Греции, лежат на Европейском союзе, лежат на Европейской комиссии. Сроки очень жесткие: эти мощности должны появиться к концу 2019 года. Чтобы эти мощности появились к концу 2019 года, строить надо начинать прямо сегодня. Но этого пока не наблюдается. Но мы предупредили, мы понимаем, что еще в текущий период времени в нужный срок нужные мощности создать можно. Но если такие мощности не будут созданы в необходимое время — мы не виноваты. Как говорят в России: «предупрежден — значит вооружен».
Нам задают вопросы в отношении того, готов ли «Газпром» участвовать инвестициями в создании новых газотранспортных мощностей на границе Турции и Греции. Во-первых, я хочу сказать, что сам по себе факт того, что инициирован проект «Турецкий поток», есть благо для европейского газового рынка в целом. Потому что, как мы прекрасно с вами знаем, Европе не хватает трансграничных газотранспортных мощностей, и появление проекта «Турецкий поток» дало очень хороший импульс появлению таких вот новых проектов трансграничной инфраструктуры. И появился проект East Ring, и появился проект строительства трубопровода из Греции через Сербию в Баумгартен, и появились проекты в направлении из Греции в Италию на Баумгартен — то есть на самом деле импульс придан очень-очень серьезный. Хотел бы обратить внимание, что, если нас пригласят на тот или иной участок, мы этот вопрос рассмотрим, и вполне возможно, если мы поймем, что это выгодно, мы примем участие. При этом здесь надо подчеркнуть, что работать «Газпром» будет строго по правилам европейского рынка, строго по правилам Третьего энергетического пакета.
Все риски, которые есть, и это в частности риски временные по созданию новых газотранспортных мощностей от границы Турции и Греции, лежат на Европейском союзе, лежат на Европейской комиссии. Сроки очень жесткие: эти мощности должны появиться к концу 2019 года.
И вот когда было принято решение об отмене «Южного потока», появилось огромное количество спекуляций — именно спекуляций — в отношении того, что «Газпром» не собирался работать по правилам Третьего энергетического пакета. Это, извините меня, чушь полнейшая. Самая настоящая чушь. Во-первых, что касается получения разрешений — это разрешения на строительство, а не на эксплуатацию, эти разрешения на строительство выдаются сугубо правительствами стран-участниц проекта. А то, что касается соблюдения европейского законодательства, — в «Газпроме» мы не хуже европейских партнеров знаем правила Третьего энергетического пакета, и у нас есть четкое понимание того, как «Газпром» может работать на европейском рынке в условиях Третьего энергетического пакета. И решения, и подходы в рамках Третьего энергетического пакета могут быть даже разными: там есть несколько моделей, есть несколько вариантов. Поэтому то, что не дали реализовать проект «Южный поток» и ссылаются на то, что «Газпром» был не готов работать по правилам Третьего энергопакета и соблюдать европейское законодательство, это неправда. Целью на самом деле являлось всего-навсего сохранение статус-кво транзита через территорию Украины. Никакой другой цели в блокировании «Южного потока» на самом деле нет.
Но если кто-то думает, что блокируя и «Турецкий поток» они добьются той цели, которую перед собой ставят — это глубочайшая ошибка. Это очень серьезная ошибка. Во-первых, эти объемы могут уйти на другие рынки, а во-вторых — обращаю ваше внимание, в чем наше конкурентное преимущество — мы можем держать паузу. Если надо, мы эту паузу будем держать — если нас просто к этому вынудят.
А то, что касается оперативности принятия решений, хочу сказать, что это является другим нашим конкурентным преимуществом. Компания очень быстро принимает стратегические решения и может оперативно их реализовывать, воплощать в жизнь. Тому масса примеров. Я думаю, что тот, кто следит за газовым рынком, знает, как «Газпром» оперативно и очень своевременно принимает те или иные управленческие решения и реализует те или иные проекты.
Но если кто-то думает, что блокируя и «Турецкий поток» они добьются той цели, которую перед собой ставят — это глубочайшая ошибка.
Хотя, что касается вообще в целом газового рынка, — он чрезвычайно волатилен. Если мы сейчас будем с вами говорить о ситуации сегодняшнего дня, ситуации II квартала, то мы видим: первое — резкий рост поставок нами газа на экспорт в Европейский союз. За первую декаду II квартала рост более 11%. Тому есть объяснение: во-первых, это уровень цен, который на сегодняшний день есть на европейском рынке. Цены существенно снизились. Надо понимать, что европейские потребители отобрали достаточно большие, если не сказать большие, объемы газа из подземных хранилищ в Европе этой зимой — это, во-вторых. В-третьих, я думаю, что прошедшая зима — слава тебе, Господи, прошла без серьезных катаклизмов из-за украинского транзита — но европейские потребители, потребители в Германии, еще лучше осознали, какие риски таит в себе украинский транзит. Поэтому думаю, что подготовка к осенне-зимнему периоду, в том числе, 2015–2016 года, и закачка газа в подземные хранилища в Европе, в том числе «Газпромом», будет даже еще в бóльших объемах, чем это еще было год тому назад. Мы прекрасно видим, что динамика цен сейчас идет таким образом, что цены в III квартале, по-видимому, будут еще ниже, чем во II квартале. Но что касается IV квартала, мы все-таки прогнозируем, что цена на газ с учетом тех тенденций, которые есть на рынке нефти и нефтепродуктов, будет выше цен II и III кварталов. Это видят наши потребители, видят покупатели, поэтому мы прогнозируем, что объемы поставок нашего газа на экспорт в Европу будут возрастать в 2015 году.
Сразу обратил внимание на появление в начале II квартала двух публикаций ведущих аналитиков известных финансово-кредитных учреждений, которые следят за положением дел на энергетическом рынке. Вы знаете, они дали прогнозы по поставке газа «Газпромом» в Европу выше наших плановых показателей. В частности, прогнозы разнятся от 156 млрд куб. м до 177 млрд куб. м газа. Напомню, что в прошлом году «Газпром» поставил 147 млрд куб. м газа. Но мы считаем абсолютно реальным в нынешних условиях выйти на уровень 2013 года, а то его и превысить.
Конъюнктура резко изменила ситуацию и с реверсом газа на Украину. Все поменялось очень быстро. Вы знаете, что на сегодняшний день цена на газ для Украины — это цена, которая значительно ниже цен ряда стран Европейского союза, и это сразу же сказалось на реверсе. По сравнению с максимальными цифрами реверсных поставок на Украину в I квартале, уровень поставок по реверсу во II квартале ниже на 15%. При этом полностью прекратила реверсные поставки Венгрия — просто-напросто невыгодно. А тот объем реверса, который сейчас идет еще на Украину, можно предположить, что он связан с тем, что просто-напросто контракты по реверсным поставкам на Украину были заключены на более длительный период.
Мы прогнозируем, что объемы поставок нашего газа на экспорт в Европу будут возрастать в 2015 году.
Касаясь украинской темы, без сомнения, надо сказать несколько слов о контракте 2009 года, который, на самом деле, с точки зрения энергетической безопасности, с точки зрения стабильности ситуации, знаете, такой железобетонный фундамент нашей работы. И это очень серьезная гарантия, очень серьезное подспорье в части нивелирования транзитных украинских рисков для европейских потребителей. Контракт 2009 года работает. Мы работаем строго по этому контракту. И этот контракт будет исполнен в полном объеме до конца его действия, до конца 2019 года.
На сегодняшний день то, что касается условий поставки газа на Украину, на ближайшую перспективу все абсолютно понятно и ясно. Нет абсолютно никаких критических вопросов, каких-то недомолвок, каких-то неясностей в отношении того, как будет поставляться газ на Украину. Первое, контрактные условия. Второе, то, что касается цены. Контрактом предусмотрена возможность предоставления скидки российским Правительством. Скидки предоставляются. Уровень скидки, который будет предоставляться в дальнейшем, будет ориентироваться на уровень цен в сопредельных государствах, в сопредельных странах с Украиной.
То, что касается штрафов за «бери или плати» («take or pay»), мы в текущий период времени не планируем выставлять Украине к оплате эти штрафы. Поэтому ситуация с Украиной в текущий период времени, с поставками газа на Украину абсолютно является ясной, понятной, и, хочу подчеркнуть, эта ситуация абсолютно понятна для НАК «Нафтогаз Украины». В наших с ними взаимоотношениях нет на сегодняшний день никаких вопросов, которые могли бы являться предметом для каких-то дополнительных переговоров.
Возвращаясь к теме модели энергетической безопасности надо сказать, что модель энергетической безопасности для нашего европейского рынка, конечно же, еще будет сформирована. Во-первых, надо сказать, что и в отношении европейской модели, я думаю, еще есть время критически посмотреть в направлении, куда мы движемся. И, вы знаете, есть определенные оптимистические моменты, которые заставляют думать, что определенные серьезные коррективы в ту стратегию работы, которую для себя взяла Европейская комиссия, могут быть внесены. И основанием для такого умеренно-оптимистического взгляда является то, что на столе переговоров в настоящее время все еще остаются проекты, которые построены по принципу модели энергетической безопасности, взаимозависимости и взаимопроникновения. Это радует, поэтому я думаю, что наша совместная открытая честная работа в конечном итоге все-таки приведет к тому, что мы восстановим доверие, которое на самом деле во многом, наверное, все-таки, вы согласитесь, подорвано, но подорвано по таким, вы знаете, фобиям, которые зачастую раздуты средствами массовой информации. «Газпром» был, есть и будет надежным партнером европейских потребителей. И, самое главное, ничего не может произойти, что помешало бы в дальнейшем и «Газпрому», и России, и европейским потребителям, Европейскому союзу быть важными партнерами друг для друга на газовом рынке. Это во-первых.
«Газпром» был, есть и будет надежным партнером европейских потребителей. И, самое главное, ничего не может произойти, что помешало бы в дальнейшем и «Газпрому», и России, и европейским потребителям, Европейскому союзу быть важными партнерами друг для друга на газовом рынке.
Во-вторых, то, что касается российского газа. Российский газ, это вы хорошо знаете, останется незаменимым элементом европейского газового рынка. И вот мы видим, как борются с российским газом. Именно с российским газом. С одной стороны, мы видим элементы этой борьбы. А с другой стороны, мы видим результат. А результат очень простой. Год от года мы видим увеличение доли российского газа на европейском рынке. И эта тенденция продолжится. Если говорить о нашей надежности — наша надежность в поставках газа в Европейский союз подкреплена нашей более чем 40-летней совместной работой, и этот опыт дорогого стоит. Поэтому я считаю, что мы должны сейчас с вами смотреть в наше газовое будущее с оптимизмом. У нас для этого есть все основания.
Спасибо за внимание.